Диалог с Анатолием
Аксаковым:

Чувашия - моя вторая родина

…Родился я в 1957 году в Башкирской АССР. Окончил экономический факультет и аспирантуру Московского Государственного Университета (МГУ). Кандидат экономических наук. В 1994 году избран депутатом Госсовета Чувашии. С 1995 года возглавлял коммерческий банк. В 1997-м назначен заместителем Председателя Совета Министров и Министром экономики Чувашской Республики. В 1999 году избран в Государственную Думу. Женат, имею двух сыновей.

Последствия жары

Когда я был совсем маленький и жил еще в Башкирии, родители однажды потеряли меня. Точнее – я сам потерялся. Вышел из квартиры абсолютно голый. Неожиданно началась гроза. Родители стали меня искать, в панике бегали по улицам. Кто-то из прохожих, увидев отчаяние на лицах матери и отца, спросил: «Вы не мальчика ищете? Так он недалеко, за углом, в кузнице». Кузница была в двух километрах от дома, для мальчишки неполных трех лет расстояние огромное. Когда, запыхавшись, вбежали родители, я как ни в чем не бывало сидел возле жаркого огня и наблюдал, как работает кузнец…

В дальнейшем мое детство неразрывно связано с морем. Оно было частью жизни, я начинал купаться в холодной апрельской воде и заканчивал поздней осенью. До сих пор не могу понять равнодушия к морю коренных жителей, которые купаются только в разгар лета и не слишком часто. Жили мы скромно, зарплата родителей, как и у подавляющего большинства сельчан, была низкая, приходилось считать каждую копейку. Зато в семье, несмотря на скромный достаток, всегда царили любовь и уважение, поэтому дома я чувствовал себя очень комфортно.

После школы работал в колхозе слесарем, а потом аппаратчиком Киевского химико-фармацевтического завода. Вопрос о выборе будущей профессии передо мной не стоял: мама была экономистом, я решил пойти по ее стопам и поступил на экономический факультет МГУ. Как и для многих студентов, одним из главных событий студенческой жизни стали стройотряды, меня выбирали командиром больших коллективов.

В составе строительных отрядов я ездил в Казахстан, под Москву и в Сочи. Отряд у нас был сельскохозяйственный. В Казахстане, например, мы строили так называемые арочники – фермы для скота. И… дрались с местными парнями из-за девушек. И не только в Казахстане… Правда, это были не жестокие драки, а, скорее, выяснение отношений с рукоприкладством в достаточно допустимых рамках. Доставалось обеим сторонам…

Еще что вспоминается в связи с Казахстаном, – невыносимая жара. Холодильников у нас, естественно, не было, и при высокой температуре быстро портилась пища. Что самым радикальным образом сказывалось на наших желудках и… на технике безопасности: однажды мы впятером держали тяжелую плиту, каждый выкладывался из последних сил и вдруг один из нас неожиданно бросился в туалет. Дело происходило на крыше, и мы чуть не слетели с нее. Когда мы потом набросились на нашего товарища с упреками, он вполне резонно возразил: «Если бы я остался, вам было бы еще хуже…» Мы рассмеялись…

«Бунт на корабле»

В 1979 году, когда понятие альтернативности было, мягко говоря, не в моде, я был избран секретарем комсомольской организации курса на альтернативной основе. Факультет наш считался идеологическим, заведующий кафедрой и декан были номенклатурой ЦК КПСС. Нас, студентов, соответственно старались держать в узких рамках, шаг вправо, шаг влево считалось чуть ли не идеологическим предательством. Секретарем комсомольской организации должен был быть, как правило, только член партии. Предлагалась одна кандидатура, которая обычно и проходила без проблем на выборах. Но на собрании ребята выдвинули меня: Устав есть Устав, несмотря на то, что многие его положения считались чисто формальными. На меня начали давить, чтобы я снял свою кандидатуру Я отказался. И секретарем, подавляющим большинством голосов, выбрали меня, что «отцы-руководители» курса восприняли чуть ли не как «бунт на корабле»… Еще бы, ведь дело происходило в 1979 году, в эпоху «расцвета застоя». О том, что мы жили именно в эту эпоху, мы узнали много позже. А тогда мы верили многому, что писали в газетах и сообщали по телевидению и радио. Хотя бросался в глаза формализм партийной и комсомольской работы. Особенно противно было в торжественных случаях по команде выкрикивать заранее заготовленные призывы и лозунги. Это было неприкрытое насилие над душами молодых людей. Но в целом к комсомольским временам я отношусь хорошо. Несмотря на то, что вопросов и тогда возникало немало. Например, почему нас заставляли осуждать Солженицына, не позволяя читать его произведения. Ведь это неуважение государства к своим гражданам, более того – открытое издевательство над ними.

Многое удалось бы сохранить

После окончания Университета я остался в аспирантуре и со временем защитился. Жил я в общежитии высотного здания МГУ. Однажды меня попросили навестить больную студентку. Я пришел к ней, разговорились. Оказалось, что оба – чуваши. Но главное было в том, что с первой встречи мы прониклись взаимной симпатией. И общественное поручение кончилось тем, что я женился… И с молодой женой поехал в Чувашию, где жили ее родители. Работал преподавателем политэкономии в Чувашском Государственном Университете.

Когда я приехал в Чебоксары, меня поразила буквально клиническая чистота на улицах, столица Чувашии до сих пор считается самым благоустроенным российским городом. Цветущая зелень и близость Волги делали жизнь особенно комфортной. Приятно обрадовал нравственный климат Чувашии, – местные жители очень спокойные, опрятные и доброжелательные.

Началась перестройка. Было ясно, что страна нуждается в реформах. И раньше и сейчас я – сторонник китайского варианта проведения реформ. Если бы мы пошли по нему, сохранили бы производственные мощности и многое уберегли от разворовывания. Особенно отчетливо я почувствовал свою правоту в первые годы перестройки, когда необходимые перемены утонули в болтовне властных структур. Должен признаться, что студенты не всегда соглашались с моей позицией. Молодые люди были радикальнее меня. Интересно, как изменилось их отношение к переменам сегодня, после тех разрушений, которые произошли в девяностые годы?

Под шумок этой болтовни бездарно провели антиалкогольную кампанию, обернувшуюся борьбой с виноградниками. Я часто ездил в Крым и видел, как варварски вырубали виноградные кусты, а из винных заводов выкидывали оборудование. Как раз в то время в моем родном селе готовилась к запуску линия по производству кальвадоса, но после выхода в свет известного Указа всю дорогостоящую импортную технику свалили во дворе, где она и сгнила.

Стоит ли говорить, что моя свадьба в 1986 году было «комсомольская, безалкогольная»? Это значило, что гостям наливали подкрашенную под чай водку. Все понимали идиотизм ситуации, но что было делать..? Горбачевская инициатива нанесла экономике огромный ущерб.

Дорога к храму

В 1992 году, в свободное от основной работы время, я занялся бизнесом, поскольку жить на преподавательскую зарплату оказалось весьма проблематично. Тем более, что у меня к этому времени было уже двое детей. Дело пошло успешно, появились деньги, хотя и не очень большие. Естественно, занимался я коммерцией, – государство поставило предпринимателей в такие условия, что частное производство материальных ценностей не оправдывало себя и вело к быстрому разорению. Появились темные личности, которые пытались меня «крышевать». Но я наладил нормальные отношения с силовыми структурами, и они оберегали меня от вымогателей. Дело, которое я начал с нуля, неплохо развивалось.

Несмотря на предельную занятость, времени хватало и на научную деятельность. Писал много статей, в том числе экономическую программу «Переход Чувашии на рыночные отношения».

В 1995 году, очевидно, заметив мои успехи в бизнесе, меня пригласили в чебоксарский филиал московского банка «Стратегия» на должность директора. В то время я был депутатом Госсовета и довольно известным в республике экономистом, членом Экспертного совета Кабинета министров Чувашии, заместителем директора Института экономики, финансов и права. А через два месяца после заступления в новую должность грянул первый банковский кризис. Путем неимоверных усилий мне удалось вытащить из этого кризиса банк, который в дальнейшем благополучно пережил и кризис августа 1998-го.

В Госсовете запомнилось противостояние между законодательным органом и президентом Федоровым, предложившим изменить историческую часть города, расчистить завалы мусора, построить дамбу, соединяющую два берега залива: историческую часть и берег, на котором находятся Введенский собор и мужской монастырь. Идея неплохая, хотя и требовала немалых средств. Поэтому левые в Госсовете пытались заблокировать идею президента. Я был одним из немногих, кто защищал федоровский план. Я напомнил депутатам, что в годы великого кризиса президент США Рузвельт строил дороги, мосты и дамбы, давая людям работу и одновременно решая экономические задачи. Дамбу все же построили, решив еще и социальную задачу: жители Чебоксар любят собираться на набережной, гулять по дамбе, а гости нашего города восхищаются красотой залива, фонтана и новых строений. Недаром дамбу назвали «дорогой к храму».

Избравшись в 1999 году в Государственную Думу, я увидел, что здесь другой уровень проблем, но по профессиональному уровню многие депутаты Госсовета Чувашии не уступают депутатам общероссийского парламента. Кстати, в Госсовете, в отличие от Думы, не бывало, чтобы на заседаниях присутствовало меньше чем пол аудитории, чтобы депутаты вставали со своих мест и перемещались по залу, голосуя за отсутствующих.

Люблю ездить «с ветерком»

В свободное время люблю играть в футбол. Я – член Сборной Государственной Думы, играю и за нашу группу, «Народный депутат», мы – трижды чемпионы парламента.

Еще я люблю рыбалку и «с ветерком» ездить за рулем. После Чебоксар меня не смутила загруженность московских улиц, наоборот, мне даже нравится маневрировать между автомобилями, не создавая при этом угрозу движению. «Пробки», естественно раздражают. Впрочем, редкий водитель относится к ним спокойно, ведь многие боятся не успеть вовремя к месту назначения… В отпуск, как правило, езжу в Крым, к отцу. Там дом и сад рядом с морем…